“Витягли з того світу”: історії глухівчан, які здолали коронавірус

Історії глухівчан, які боролися з коронавірусом у переповнених відділеннях міської лікарні, зібрали журналісти видання “Неделя”.

История 1. «Ложечку за маму»

Я есть не могла неделю, кусок в горло не лез, рвало после каждой капельницы.  И только благодаря санитарочке  Рае Сидоренко впервые смогла проглотить ложку картофеля.  Она мне говорит: «Солнышко, ты же понимаешь, что нужно.  Давай попробуем две ложечки чайные ».  И с этих двух ложек я начала понемногу принимать пищу.  Вот оно ей нужно было, эти уговоры?  Она могла же просто открыть дверь и спросить, буду есть или нет.

Не могу читать, когда люди в соцсетях пишут, что врачам все до одного места, обливают грязью, обвиняют во всех бедах.  Люди, вы просто не знаете, о чем говорить!  Мне пришлось перенести ковид в очень сложной форме, и жизнью обязана именно врачам.

Я лежала в терапии глуховской больницы, которая сейчас принимает больных коронавирусом.  Там каждый находится в отдельном боксе.  У каждого свое ведро, в которое ходишь по нужде.  Не имеешь права выходить из палаты.  Постучал в дверь – подошла санитарка, медсестра или врач.  Заведующий отделением Николай Тимошенко посещал дважды в сутки, осматривал, слушал, расспрашивал, как чувствую себя, легче-хуже, нужен аппарат, есть удушье.  Сатурацию измеряли 2-3 раза в день.  У врача рабочий день до шести, но он пока всех не осмотрит, на ночь не обойдет, не примет пациентов, поступающих в восемь-десять вечера, домой не пойдет.  Никогда не оставляет на дежурного тяжелых больных.

Медсестры профессиональные и очень человечные.  «Потерпите, будет щипать, а здесь немного больно», – приговаривают, как к маленькому ребенку.  Пациенты все в тяжелом состоянии, днями ничего не едят, тошнота, диарея, рвота.  Санитарочки все это убирают, вытирают, ни косого взгляда тебе.

Марина К.

История 2. Укол от страха

Накрыло одним днем.  Пришла после работы, уснула, а встала с температурой 38. обратилась к семейному врачу.  Она прослушала, назначила антибиотики.  Неделю лечилась дома, колола сама себе, кто же к тебе придет.

Был кашель, вкус и обоняние НЕ пропадали, а наоборот обострились – чувствовала даже, как пахнет моющее средство на чистой тарелке.  И потому не могла ничего есть.  Тошнота, слабость, сил не было разговаривать.  На пятый день сделала ИФА – результат отрицательный.  Состояние только ухудшалось, а на седьмой – резко снова поднялась температура до 39. Пошла к семейному.  Она спрашивает: «Как вас пропустили с температурой?».  Ну а что же мне делать, умирать же не буду ?!  Прошла тихонько через тот пост.

В этот же день госпитализировали.  ПЦР – положительный.  Три дня прошли, как в вакууме.  Началось головокружение до потери сознания, часто рвало.  Теряешь реальность, не понимаю – день или ночь, сколько ты спишь.  Кислородный аппарат был в соседней палате, там кто-то в еще более тяжелом состоянии.  Мне его подключали только несколько раз.  Через три дня стало легче.

Был момент, когда началась паническая атака.  Тогда я уже ела, состояние улучшалось, но этот страх, который меня накрыл … не знаю, откуда он взялся … Руки, ноги трясутся, мысли депрессивные, страшно, что может что-то произойти.  Ты сидишь все время сам в комнате, даже свет не можешь включить самостоятельно, беспомощность … Это грузить.  Единственное пространство – окно, смотришь и дышишь.  Меня потом врач спрашивает: «Почему ты сразу не сказала, что появился такой симптом?».  Начали колоть успокоительное, страх и паника прошли.

После выписки из больницы еще месяц оставался сухой, неприятный кашель.  Когда молчу – ничего, начинаю говорить – першит в горле.  Сил нет, работать трудно, обливаюсь потом.

Ольга П.

История 3. Вытащили с того света

Мы с женой заболели практически одновременно.  Несколько дней температура до 39, кашель, тошнота.  Обратились к семейному врачу Валентине Станицкой.  Она сразу направила на КТ, показало поражения легких.  Сначала госпитализировали в терапию-2.  Тяжелые дни были именно там.  В палате – сам, поэтому от боли в теле и ломоты не знал, куда деваться.  Кочевал с кровати на кровать, хотелось упасть на пол.  Через день в больницу попала и жена.  Состояние у нее был еще тяжелее.  Когда ПЦР подтвердил коронавирус, нас перевели в инфекционное отделение.  Вместе со мной в палате лежало пятеро мужчин, отделение переполнено.  Я дышал самостоятельно, жена – в кислородной маске, у нее сатурация была 76. Тогда аппаратов было всего несколько, их подключали, кому было крайне необходимо.

Условия в инфекционном ужасные, из окон дует, все обшарпанное.  Это и не удивительно, потому как  здание сто лет не ремонтировали.  Но персонал!  Такого отношения никогда не видел: медсестры, врачи, санитарки не отходили.  Внимательные, добрые, заботливые, к каждому подойдут.  Целыми днями на ногах, ни присесть, ни отдохнуть, одна за другой ставят системы, подключают капельницы.  И при этом еще несколько раз зайдут, спросят, что кому нужно, медикаменты купят, передачку доставят.  Через стеклянную дверь мы только наблюдали, какие они уставшие, как выкрученный лимон, возвращаются к себе в «чистую» зону.  Руки мокрые под резиновыми перчатками, сморщенные, все тело преет, течет под комбинезонами.  И еще же капельницы установить надо, иглой попасть!  В таких нечеловеческих условиях работают ежедневно.  Честно, мы их лиц  там даже не распознавали, потому что из-под щитков виднелись только уставшие глаза.

Врачи наши – молодцы!  Самоотверженно работают и спасают людей из такого кошмара.  Особенно спасибо заведующим Николаю Тимошенко, Ирине Горбасьовой, Валентине Барахович.

Еще неделю после больницы ни с кем не хотел общаться, ходил по стенке, ничего не хотелось.  У жены тяжелые последствия – давление, сердце, ослабления.  Уже месяц реабилитируется.  Понимаем, что одной ногой были на том свете, и наши медики нас вытащили.  Здоровья всем в Новом году!

Анатолий Мироненко